перевод о. Анджея Щенсного
Лето располагает к чтению книг, и прежде всего классики. К ней, несомненно, относится книга Жака Ле Гоффа "Цивилизация Средневекового Запада" которую я читал еще во французском варианте, неоднократно переиздававшуюся и в настоящее время вышедшую в свет карманным изданием Эйнаудге. Я выбрал именно летнее время, чтобы вновь пересмотреть ее.
Среди светских исследователей средневековья, Ле Гофф является одним из видных, хотя им допускались ошибки, среди которых самой значительной является историческая консультация к экранизации романа "Имя розы" Умберто Эко. Книга более точно отражает климат средневековья, чем фильм, поставленный с помощью "консультанта", которым является вышеназванный француз. Ле Гофф также является автором La nascita del Purgatorio 1, работы, которая, несмотря на то, что считается научной, читать ее нужно между строк, так как она содержит ложные пастырские идеи (иконопись на самом деле хорошо завуалирована), а, прежде всего — догматические.
Однако вернемся к "Цивилизации Средневекового Запада", работе, в которой также нет недостатка сектантских перспектив, а точнее выражаясь — фальсификаций. Например, в последнем итальянском издании, на страницах 102 и 103 читаем: "Доминиканцы и францисканцы для многих являются символом лицемерия; именно они были одними из первых, кто ввел насильственные методы борьбы с ересью, не понимая сущности инквизиции. Народная революция в Вероне обошлась очень жестоко с первым "мучеником" доминиканцем, св. Петром, которого монашеская пропаганда провозгласила мучеником и распространяет картину с изображением ножа, который всадили ему в голову".
Очень трудно согласиться с этим мнением относительно францисканцев, если принимать во внимание рамки эпохи, которые Ле Гофф выделил в своей работе. А именно, середину средневековья, Х — XIII вв. Франциск Ассизский умер в 1226 г. и до конца столетия между основанным им движением и народом создалась некая идиллия, которая осталась после средневековья и, в какой-то степени, существует и в наше время. Не случайно та же самая работа очень часто ссылается на образ францисканского брата, когда в каком-нибудь деле необходимо вдохновение, доверие и обаяние. Разве не был францисканцем отец Пио да Пьетрельчино, основоположник одного из самых больших "межклассовых" движений, сильного и прочного, в котором участвовали богатые и бедные, неграмотные и просвещенные?
Высказывания Ле Гоффа не только попахивают сектантством, но и заключают ложные намеки, якобы, о "ненависти", которая сопутствовала доминиканцам в связи с "получением высокой должности в репрессиях, направленных против еретиков", и "роли, которую сыграла инквизиция". Однако удивляет тот факт, что известный исследователь средневековья, историк, чье имя знает весь мир, вообще перевернул истину, касающуюся Петра из Вероны.
Однако будем последовательны. Во-первых, инквизиция не была создана как инструмент, с помощью которого подавляли народные массы, наоборот, она оказывала им помощь. В обществе, которое, прежде всего, заботилось о вечном спасении, на ересь смотрели (как образованные люди, так и невежественные) как на опасность. Подобно тому, как в нашем обществе тот, кто заботится только о своем физическом здоровье, опасается каждого, в ком видит переносчика смертельных инфекционных болезней или причину заражения окружающей среды.
Для людей средневековья еретик являлся "опасным носителем" заразы, неприятелем спасения душ, личностью, которая навлекала на всех кару Божью. Поэтому доминиканец, как это подтверждают документы, который появлялся для того, чтобы изолировать еретика от общества, не был тем, к кому относились с ненавистью, его принимали с облегчением, у него искали защиты.
Среди других описаний этой истории бросается в глаза образ "народа", стонущего под ярмом инквизиции и жаждущего своего освобождения. В действительности, все обстояло иначе. Если в некоторых случаях люди оказывали сопротивление инквизиции, то вовсе не потому, что считали ее жестокой. Наоборот при расправе с еретиками, которые — по мнению vox pорuli 2 — не заслуживали милосердия, оказанного доминиканцами, возмущение вызывала излишняя мягкость наказания. На самом деле христиане стремились покончить с этой опасностью и хотели без церемоний избавиться от тех, для которых судьи в доминиканских рясах являлись гарантией справедливости.
До распространения протестантизма в XVI в. среди еретических движений средневековья, казалось, только одно вредит широким кругам людей, и то на определенных территориях. Имеются в виду катары-альбигойцы, которые нанесли вред в Провансе (и поэтому объявление крестового похода против них было необходимостью). Однако, как напоминает Ле Гофф, деятельность альбигойцев, поддерживал не народ, а дворянство Южной Франции, сотрудничавшее с ними и пропагандировавшее их учение, что явилось причиной распространения еретических воззрений на всю страну. А произошло это, по мнению историка, не по религиозной причине: "Дворянство решило оказать противодействие Церкви, по той причине, что росло число людей, которых не допускали к церковному браку в связи с кровосмешением, вследствие чего происходил раздел аристократических земель". Одним словом, браки должны были заключаться в рамках семьи с единственной целью сохранить свои земельные владения.
Вернемся, однако, к словам, сказанным в "Цивилизации Средневекового Запада": "Народная революция в Вероне обошлась жестоко с первым доминиканским "мучеником" св. Петром, которого монашеская пропаганда провозгласила мучеником, и распространила картину, его мученической смерти при помощи ножа, который всадили ему в голову"; — пишет Ле Гофф.
Вызывает удивление то, что будущий святой действительно родился в Вероне, но он был убит 6.04.1252 г. в Брианца, близ Меди, в лесу под названием Фарга, в то время, когда он шел в Милан с монахом по имени Комо, которого тоже убили. Итак, Верону ничто не может связывать с этим событием, так как он был убит в другом месте. Упомянутые "народные восстания" никак не связаны с его смертью. Папа назначил Петра инквизитором для борьбы с еретическим учением "патаренов" и "катаров". Он был убит в лесу двумя еретиками из секретной группировки longa manus" 3, действовавшей против него. Убийцы однако вскоре признали свою вину, покаялись и вступили в доминиканский орден!
Их обращение было вызвано, среди прочего, реакцией народа на убийство. Именно тот народ, который по мнению Ле Гоффа, хотел решительно покончить со "злым инквизитором", незамедлительно оказал ему высокую честь, какую только помнит история святых. Жители Милана, приходившие массами слушать его проповеди, зная о том, что привезут гроб с его телом, вышли на улицу в знак признания. Светские власти даже вынуждены были отправить делегацию к Папе с просьбой о возведении Петра в ранг святых.
Отчет комиссии, созданный Иннокентием IV для исследования "голоса народа", убедил его очень скоро принять решение и уже 9 марта 1253 г., спустя одиннадцать месяцев после смерти Петра, инквизитор был занесен в списки мучеников, а затем в списки святых. В признательность Петру жители Милана на собранные народные деньги в Сан-Кустодио установили надгробный памятник, являющийся одним из лучших скульптур итальянской готики.
Что касается картины с изображением ножа, который всадили ему в голову, как пишет Ле Гофф, можно только напомнить, что средневековые хроники утверждают, что Петр был убит ударом "фалькастро" (так в старину называли инструмент, похожий на косу), который наполовину всадили в голову. Это не имеет ничего общего с "пропагандой". Такова историческая, правда.
Владимир Коделька, современный доминиканский историк писал: "Не следует удивляться, что у современных историков встречаются ложные мнения на эту тему". Нет, нас это не удивляет, так как св. Петр мученик, названный "инквизитором", уже опровергает подобного рода исторические неточности.
В одной из своих вступительных статей И. Монтанелли пишет: "Техника лозунга "козла отпущения" была использована инквизицией в темные века, в то время, когда толпа была доведена до отчаяния в связи с занесенной заразой или наступлением голода. Тогда ей выводили обвиняемую колдунью или виновного в распространение заразы, чтобы обрушить на них гнев толпы и сжечь на костре".
Монтанелли имеет много заслуг и все мы в долгу перед ним, так как он честно и мужественно занимался искусством конформизма. К сожалению, в этом случае он попадает в светский, демократический, прогрессивный конформизм учебника.
На самом деле, те кто знает истинную историю, уверены, что все было наоборот. Деятельность инквизиции не была направлена на то, чтобы вызывать волну народного гнева и направлять безумную ярость на якобы виновных или якобы ведьм. При возникновении сутолоки в каком-либо месте, инквизитор являлся туда с членами трибунала и чаще всего с вооруженными стражниками. В их обязанности входило установление социального порядка и попытка разогнать толпу, жаждущую крови.
После чего приступали к самому процессу, устанавливая необходимое время на прослушивание. Точность и справедливость действия юридического процесса могут послужить примером для других и на сегодняшний день. В большинстве случаев, как это подтверждают исторические исследования, процесс не заканчивался костром, чаще всего их пытались оправдать или объявить выговор, или наложить какие-нибудь религиозные епитимии. На самом деле подвергали себя опасности те, кто возмущенно кричал: "Вон с ведьмами!" или "Вон с еретиками!" Достаточно напомнить о книге "Обрученные", чтобы осознать, что охоту на еретиков начинала и поддерживала гражданская власть, роль Церкви в деятельности трибунала была весьма умеренной, если даже не скептической. Как мы видим, обвинения, выдвигаемые сегодня католикам, равно как и в прошлом не соответствуют исторической правде.
1. Рождение чистилища (ит.) назад
2. Глас народа (лат.) назад
3. Длинные руки (лат.) назад
(C сайта AGNUZ)